Ненужные вещи

  Остановившись возле старого слегка покосившегося забора, мужчина отставил тележку в сторону и, поприветствовав хозяев, указал на ржавое корыто.

   - Дядя Валер, ну зачем тебе этот хлам?

   - Какой? - пожилой мужчина обернулся и, почесав затылок, пожал плечами. – Ах это… Так оно нам еще от бабки осталось. А что? Стоит себе и стоит. Как говорится: в хозяйстве все пригодится.

   - Дырявое? – удивился мужчина.

    Валера глупо улыбнулся соглашаясь:

   - Да и верно, на кой ляд оно нам. Только место зря занимает. И Машулька с ним не играет:  говорит под ним мокриц полно, пугается… - Он указал на качавшуюся на самодельных качелях девчушку лет шести. 

   - Вот и я про то же, - обрадовался мужчина. – Давай я тебя от этой напасти мигом избавлю, а заодно и вон те тряпки у сарая заберу. Нутром чую, бабка Зинаида насобирала.

   - Верно говоришь, Гришка, - тяжело вздохнул Валера, – времена тогда такие были. Все тащили: и нужное, и ненужное, - и добавил свою коронную фразу, - в доме все пригодится.

   - Не пригодится, - покачал головой мужчина. – Только хворь от них да зараза всякая.

   - Может ты и прав. Машулька вон всю неделю проболела, - посетовал Валера. – Внучку и так раз в год по обещанию вижу. А тут дочь узнает, обозлится, вообще привозить перестанет.

   Григорий неспешно погрузил старые вещи в тележку и, попрощавшись, направился вдоль по улице, внимательно поглядывая на соседские дворы, словно хитрый лис желающий поживиться еще чем-то интересным.

***

- Какой-то он странный, - уставившись в след мужчине озвучил я собственные мысли.  

- Это еще почему? – искренне удивилась Лиза, моя старшая сестра.

- А как же… на улице лето, жара, а он в теплой фуфайке ходит. На вид вроде молодой, но скрюченный как старик. Чего на работу не пойдет? Только по дворам побирается!

 - Хм, ну не знаю, - недовольно фыркнула сестра, - в поселке его любят. А еще говорят, что он от людей зло отгоняет. Бабки Люба и Клава между собой говорили, сама слышала…

 - Как это отгоняет? – не понял я. 

  Отложив развешивать белье, Лиза присела рядом на крылечко и будто заговорщица начала рассказывать в полголоса:

- Помнишь у нас в Нижнем бабка одна жила, ее еще ведьмой все звали. Так вот, когда он померла все вокруг за голову схватились. В каждый дом беда пришла. У кого скотина подохла, кто в аварию попал, а у кого и пострашней приключилось…

 - И как же они? – с замиранием сердца прошептал я.

 - А никак, - всплеснула руками сестра. – Пока Гришка-помоешник не пришел, так и терпели местные. Пытались, правда, бороться с нечистой. В церковь ходили, святой водой брызгали, наговоры читали, даже каких-то чародеев из города приглашали, а все одно… Ничего не помогло, пока Гришка не выручил.        

***

- Эгей, осторожно! Чуть меня не зашиб малец!

 Я едва успел нажать на тормоз и развернуть велосипед боком.

   Передо мной словно живой щит стояла новехонькая оранжевая тележка, доверху груженная всевозможным хламом.

 - Куда ж ты так разогнался? – вполне добродушно поинтересовался Гришка.

 - Простите, я просто до магазинчика, там у них, а здесь поворот… - промямлил я что-то неразборчивое.

 - Я так и понял, - улыбка Гришки стала еще шире.

  Мне не терпелось сесть обратно на велосипед и поскорее поехать домой, но я почему-то поступил иначе. Опустив взгляд, я уставился на кучу спрессованных вещей, которые с легкостью помещались в небольшом ковше.

 - Зачем вам столько? – произнес я первое, что пришло в голову.

  Гришка покосился на свою изъеденную дырками одежку, потом на содержимое тележки и едва не расхохотался.

 - Ты что же подумал – это все для меня? Ну уж дудки, эдакую мерзость я носить не собираюсь. Отвезу на помойку и скину. Те, что почище – в кучу, а что совсем грязное – закопаю.

 - Зачем?

 - Что б людям жизнь не отравляли.

 - Как яд?

 - Вроде того, - кивнул Гришка.

 - А сами тоже там, на помойке живете?

 - Да есть у меня один уголок. – Он указал на поле за дорогой, где виднелась небольшая гора мусора, над которой кружили стаи страшных черных птиц.

 - И вы всегда там жили? – поразился я.

 - Да нет, что ты. Мой дом вон стоит, чуть левее на отшибе.

 - Так ведь он заброшен, - не унимался я.

 - Верно, заброшен, - согласился Гришка, - я его уж знаешь, как давно покинул – и не вспомнить!

  - Зачем же вы из теплого и чистого дома непонятно куда перебрались?

  - Дотошный ты парень, - присвистнул собеседник. – Ну да ладно скажу только тебе. Выгнали меня, а я возвращаться не стал. А когда передумал, уж и не к кому оказалось.

  - А…

  - А на помойке живу – так работа у меня важная.

  - Мусор по дворам собирать?! – чуть не прыснул я в ответ.

  - Ну, - искренне удивился Гришка. – Кто ж это за меня делать будет?

  - Так сами люди и будут. У них что, рук нет?

  - Понимаешь, не так они это сделают, - мужичок грустно вздохнул, и я заметил как его лицо стало намного моложе, чем казалось мне вначале. Поди угадай: толи сорок, толи тридцать, а может и вовсе не больше двадцати. Сам чумазый, волосы длинные всклокоченные. Правда усов и бороды нет, так зато ожог во всю щеку. 

 - Что же в нем особенного?

 - Так он сам и особенный. Не должны вещи своих хозяев переживать, не хорошо это, не правильно. Все что ты в жизни плохое сделал, даже мелочь – поругал кого или обманул, с твоих плеч на одежонку и вещички переходит. А для всех это просто мусор. – Осунувшись, он снова стал прежним стариком с черными густыми волосами, чье лицо, словно запутавшись в паутине лет, покрылось множеством морщин. 

  - До свидания, - попрощался я.

  - И ты не хворай, - откликнулся собеседник. И с грустью добавил: - Эх, не зашиб ты, зашибет кто-нибудь другой. К несчастью это.

***

   Случилось это дня через два. Я с плотины возвращался и прямиком через посадки к дому решил срезать, потому и стал свидетелем того как мой новый знакомый дорогу пересекает. Она у нас узкая, извилистая и хоть асфальтированная, а вся в ухабах и выбоинах. 

   Гришка в аккурат до середины успел добраться, а тут, откуда не возьмись «волга» массивная такая и черная, словно те птицы, что над помойкой кружат. Дальше я и не помню что было. Я глаза зажмурил, а в ушах визг тормозов, удар, а потом нескончаемый мат.     

   А когда глаза-то открыл, то машина уже в кювете, Гришка с асфальта поднимается, а злющий водитель над ним коршуном повис.  Там еще две девчонки с ним и приятель. Стоят значит, руками размахивают, мусорщика, на чем свет клянут. А Гришка отряхнулся, встал и так беззлобно им отвечает:

  - Все это к добру дорогие мои. Главное, что сами живы остались. И рухляди вашей там место. Слишком уж она старая, печать былых хозяев на ней плохая. Избавились и шут с ней. Оставляйте ее здесь, я потихоньку по частям все на помойку перетаскаю.   

   Услышав его слова, водитель не просто взбеленился, а сам не свой стал. И как начал Гришку бить - кровь в разные стороны.

   Я хотел закричать, вступиться, но сильно испугался. Так и сидел в кустах, пока они не уехали. Только потом из укрытия выбрался и в поселок прямиком скорую вызвать.

***

   Долго я потом Гришку не видел. Люди поговаривали  - едва выжил он. А еще ходили слухи, что этот самый водитель хоть сам виноватый, потому как пьяный сильно был, решил мусорщику отомстить. Бабка Клава сказала, мол, какие-то у него связи в городе имеются…

  И началась на Гришку настоящая охота. Не успел он вновь на улице появиться, а к нему уже участковый заглянул, затем чужаки на двух здоровых машинах прикатили и уж совсем небывалое дело – прокурор пожаловал. Сначала визитами своими изводили, а потом и вовсе в больницу упекли. Народ возмущался, да против власти решил не бунтовать, ни те времена.  

***

  Когда подпалили кучу мусора - зевак много собралось. Кто-то в толпе обмолвился, что грех это большой, горе всем будет,  но молчаливая толпа его не поддержала.

   Огонь полыхал всю ночь, а два следующих дня по округе, слово жадный червь пополз серый дым. Городским-то что – приказ исполнили да уехали, а вот деревенским расхлебывать.

   Я это лето на всю жизнь запомнил.

   В тот же вечер я пробрался к Гришке в больницу и все ему рассказал.

  А он мне говорит: « Хотел я как лучше, а оно вон как получилось», - а  у самого слезы градом из глаз. Да только вытереть не может -  к кровати веревками привязан. 

  Я ему: «Не плачьте - все образуется».

  Он в ответ головой покачал и говорит: «Ничего не образуется. Беги пока не поздно. Всем теперь зло от старья будет».

***

    Нам и вправду повезло. Отец получил срочное назначение, и мы в тот же день переехали в другой город, а те кто остался…

    Говорят, что всех эвакуировали, но я этому мало верю. Радиация штука серьезная. Теперь-то я хорошо разбираюсь в таких вещах.   

   Припять она вроде бы далеко от нас была, а облако смерти в нашу сторону пошло, вот и случилась предрекаемая Гришкой беда.

***

  Мне эта история долго покоя не давала. И решил я отыскать в ней истину, но вместо этого еще сильнее запутался. Спустя много лет, покопавшись в архивах, узнал, что обидчик Гришкин все-таки разбился на своей «плохой» машине, а самого мусорщика с тех пор след простыл.

  Тогда вернулся я в свой родной поселок и забрался в дом, где нашего Гришки родители жили. Покопался в истлевших вещах. Ничего. Одна только фотография времен войны, на которой Гришка в военной форме. И похоронка на него же.

  Вышел я из заброшенного дома, покурил в сторонке, подумал, и решил, что так оно лучше будет. Нечего прошлое ворошить!

   Все найденные вещи аккуратно вынес и сложил подальше от дома, а потом, припомнив один разговор, рассортировал их: те, которые лучше – в кучку, а для остальных  - яму вырыл. От старых ведь вещей беда может быть, а избавишься от нее - так и людям польза.

( май 2013)